Привязанность

Год назад мы работали над пафосом. Сейчас актуальная тема в работе другая.

«Сегодня призадумалась: а ведь много путаницы в очень близких по звучанию и таких разных по значению словах. Например: доверять и довериться», — пишет какой-то психолог в ленте (a friend of a friend в фейсбуке).

В комментариях — не лучше: «Язык нас часто обманывает. Важно помнить о различиях между словами и тем, что они означают».

Далее автор поста интуитивно выводит смысловую разницу между несовершенным (доверять) и совершенным (доверить) глаголом, локально и на примере этих двух. Дескать, «доверять» — это более интерактивный процесс, а «довериться- это типа в омут, на авось, как прокатит». Люди лайкают, комментируют в силу своих способностей.

Решил не проходить мимо этого поста, так как он наглядно иллюстрирует тезис «мне с людьми скучно». Формулировка — «мне с людьми скучно, потому что (мне кажется, что) я все знаю» более понятна для людей, но при этом совершенно не точна. Но данном случае я, конечно, «знаю», что есть совершенные и несовершенные глаголы.

Гугль нам учтиво подсказывает, что:

Урок русского языка в 4 классе
Тема: Глаголы совершенного и несовершенного вида.

Цель: научить распознавать глаголы совершенного и несовершенного вида.

Задачи:
Образовательные:
• Формировать знания о глаголах совершенного и несовершенного вида.
Развивающие:
• Развивать внимание; логическое мышление; орфографические и каллиграфические навыки письма; обогащать словарный запас; активизировать связную речь учащихся.
Воспитательные:
• Воспитывать любовь к языку, уважительное отношение друг к другу.

Со многими другими вещами, даже если я не знаю правильных «терминов», ощущения те же — «я среди детей 4-ого класса». Эти дети вокруг говорят о какой-то банальной херне, а я чувствую одиночество.

Что же делать?

(Надевает белый халат терапевта).

Решений у этой проблемы больше, чем одно.

Раз

Можно начать всех ненавидеть, быть непризнанным гением, в комментариях занудствовать, ехидничать и проявлять агрессию прочими способами. Примерно здесь же находится вариант «поставить на людях крест и уйти в отшельники».

На этом «решении» можно застрять, если ты «не в контакте со своими чувствами», когда «людишки тебя бесят», но совершенно не понятно, почему. «Потому что дураки».

И нет ведь никаких сомнений. Действительно — дураки. Ну то есть да, конечно же дураки, но это не имеет никакого отношения к данному вопросу. В качестве спойлера: мы ведь уже сформулировали, что это одиночество. Да, потом идет рационализация «с дураками не общаюсь, поэтому и одиночество». Но!

Два

Можно признать, что не все люди дураки и начать искать умных людей, которые знают что-то, что я не знаю. Это довольно большой шаг по сравнению с первым вариантом. Например, потому что — снова спойлеры — можно выяснить, что дело вовсе не в уме. Но допустим, что в уме. Мерилом «подходящести» людей в таком случае является ум и новизна, а главным взаимодействием — обмен чем-то новым. «Скажи мне то, чего я не знаю».

Поэтому, например, приятно тусоваться с людьми, которые тебя старше, как и понятна обратная ситуация — когда ты заводишь протеже себе.

Еще одно мерило — это, несомненно, прохождение тестирования. Например, человек мне подойдет, если поймет все мои шутки. Или сможет меня вынести. Или читал те же книжки, что и я. Ой-ой, это уже опасно близко к «мне нужен близнец».

Второй вариант лучше первого, но остается любопытство, какой такой ерундой люди занимаются, когда не обмениваются новой информацией.

Три

Третий вариант пока плохо изучен наукой, назовем его «шмлизость». Или, например, «обношения». Или «швязи». Черт, это все выглядит, как выдуманные слова.

Вот что мне удалось до сих пор выяснить:

Это чувство, которое ты испытываешь к местам и вещам, которые выбрал сам.

То чувство, которое испытывал к первой кошке, пока она не померла.

Как мы его назовем?

Некоторая внутренняя теплота.

Обычно холод, а вот тут теплота.

Оно, конечно, не «любовь» — любовь это по Фромму «активная заинтересованность в жизни и развитии того, что мы любим».

Ладно. Пусть будет «теплота». Или даже «привязанность».

Оказывается, это чувство могут испытывать люди по отношению к людям.

Нет, подожди, «дай этому осесть».

Как они это делают — я не знаю.

Есть три гипотезы.

1. «Со мной что-то не так». Не заслужил, мордой не вышел, не судьба.
2. «С ними что-то не так». То самое «да дураки они все».
3. «Что-то в нашем взаимодействии не так».

«Любить — это хотеть касаться» (приписывается Станиславскому). «Меня никто не любит» — в таком случае «меня никто не касается». Что опасно близко к «меня ничего не касается», что, как мы знаем, процесс обоюдный, если не сказать большего («я ни во что не вовлекаюсь»).

Опять оно.

Вернемся к кошечкам, вещам и местам.

У меня была навязчивая идея посетить комнату в общежитии, где мы жили, когда мне было 7 лет. Там, конечно, сейчас живут студенты. Зайти, сказать «здесь прошло мое детство»? Развивая мысль — перед смертью можно было бы посетить все памятные места. Дом в деревне. Там тоже сейчас живут другие люди? «Города не навязываются» и «города нас всех перестоят» — в качестве ответа на вопрос «почему с городами выстраиваются отношения?». Оба ответы поняты.

«Люди шумные и смертные», если искать разницу.

Со смертностью мы ничего поделать не можем, так что перейдем к шумности.

Согласно моей гипотезе, привязанности заводятся от времени, в процессе которого ты и объект привязанности соприкасаются.

Просится английское слово exposure. Там и being exposed и время, в течение которого что-то влияет на что-то («a laying open or subjecting to the action or influence of something»). В русском есть «экспозиция» (в музее и в фотографии), в фотографии экспозиция — это время и процесс, когда на фоточувствительный элемент льется свет, оставляя отпечаток.

Exposure потому что imprinting. That’s why.

Здесь же была гипотеза относительно ртов. В «Путеводителе по Галактике» у пришельца с другой планеты была идея о том, что люди так много говорят потому что боятся, что у них зарастут рты. Другая его идея, более гуманная (или наоборот) — цитирую — «если люди перестанут упражнять свой ротовой аппарат, подумал он, у них начнут работать мозги».

Моя гипотеза ложится примерно туда же: общаясь, люди не создают контент. Они не «обмениваются информацией» и не говорят ничего важного, полезного или даже осмысленного.

Когда собаки лают по ночам, передают ли они какой-то важный кусок информации? Или просто «Я здесь, а вы? И вы здесь, зашибись».

Лягушки на болоте, квакая, «привлекают самок». «Я здесь! Я есть! К спариванию готов». Здесь я, cogito.

Или, в рамках концепции exposure, они просто увеличивают время, в течение которого завязывается привязанность. То есть, люди разговаривают в основном для того, чтобы у окружающих создавалось ощущение, что они не пустое место. Ой, здесь кто-то есть! А давайте к нему привяжемся.

Когда два человека долго разговаривают (или просто взаимодействуют) друг с другом, они становятся близки. Содержание разговора не важно.

Эта гипотеза нам нужна не для того, чтобы обидеть людей, а для того, чтобы как-то оправдать не-людей. Допустим, у нас есть человек с нарушениями привязанностей. Допустим, он не привязывается к людям. Тогда все это социальное кваканье будет восприниматься им как пустая болтовня.

А не-пустой болтовней будет что-то «информативное» (если у такого человека нарушена эмоциональная сфера) или что-то очень глубокое (если не нарушена), чем делятся только с близкими людьми.

От нового человека при знакомстве быстро становится скучно, так как он упорно не прекращает «гнать пургу» и не переходит к «нормальным разговорам». А «гнать пургу» он не перестает потому, что ему/ей нужно время, чтобы к тебе привыкнуть и «расслабиться». То самое exposure.

«I bond fast. Time is an illusion», — Катя говорит, что это про меня.

«Считаем человека близким с сегодняшнего дня», — могу сказать я и сделать. Не знаю, как.

Мне кажется, другие способы у меня не работают. Например, я не могу себе позволить (почему и как — отдельная тема) привязаться к человеку «естественным образом», но умею вступать в близость (и выступать из нее).

Здесь у некоторых может возникнуть подозрение, что это не настоящая близость и привязанность, так как «слишком быстро». Или, например, есть люди, которые быстро влюбляются в свою мечту, «понапридумывают себе всякое», а потом разочаровываются. Это совсем другое — поиски спасителя, Идеальной Сиськи. Но мы-то знаем, что спасение невозможно. Death is the most certain possibility. (Heidegger).

Можно сказать, что я умею вступать в близость, но не понимаю привязанность. Это взрывает «обычным» людям мозг, это еще хуже, чем секс без обязательств!

Вот над этим сейчас и работаем. Как выносить человека, пока он к тебе привыкает и говорит только о погоде? «Как терпеть жену 15 лет до того, как она наконец-то расслабится и станет человеком?».

Возвращаясь к посту, упомянутому в начале, и глядя на него свежим взглядом, мы понимаем, что это не «тупые люди говорят глупости», не «люди обсуждают язык», а просто «люди дружат».

Поддерживают связи, ква-ква, и вот это все.

А тебе просто завидно!

Clusterfuck

Здравствуй, дорогой друг.

Все-таки, жанр «все в кучу, разбирайся сам» — мой любимый. Также его можно назвать «что нового за неделю», или, например, «подождите, сейчас будет длинное вступление».

Строго тематическое писать скучно — словно я вам копирайтер какой-то. Теза, антитеза и синтез. Тьфу. Еще, конечно, можно отрезать и выбрасывать вступление.

Как-то у меня было откровение, что отчеты о клиентах можно писать в какой угодно форме — все равно их не читают. Я решил писать в художественной! А недавно натолкнулся на упоминание того, что Фрейд так же делал.

Вопрос формы, конечно же, стоит только при наличии читателя.

«Потерял своего читателя» — моя актуальная проблема, которую я сейчас обдумываю — относится и к дневнику, который я пробую писать. Впрочем, читателя там никогда и не было, из возраста «дорогой дневник, только ты меня понимаешь» я уже вырос, остаются только заметки на память. Зато становятся понятны записи в дневниках знаменитых людей, типа «сегодня дождь». Ну а что еще писать? Если писать всё, то времени на написание уйдет больше, чем на саму жизнь, а если что-то выбирать, то «сегодня дождь» вполне неплохой выбор.

Инстаграмм у меня выполняет примерно ту же роль: формально — семейные фото, на самом деле — фото на память, причем воспоминания часто не связаны с сюжетами фотографий.

«Записи и выписки» Гаспарова стоят у меня в очереди на чтение — как пример такой мешанины:

Я не собирался это печатать, полагая, что интересующиеся и так это знают; но мне строго напомнили, что Аристотель сказал: известное известно немногим. Я прошу прощения у этих немногих. Эти записи и выписки печатались в журнале «Новое литературное обозрение». Для книги я добавил к ним несколько статей на ненаучные темы — писанные по заказу, они тоже когда-то кого-то интересовали — и несколько экспериментальных стихотворных переводов, сделанных для себя.

«Записки и выписки»

В одной юнгианской книге по астрологии мне очень понравился камерный жанр, в рамках которого каждая глава — это доброе письмо от мудрой бабушки к младшей женщине.

А сейчас читаю «We’ve Had a Hundred Years of Psychotherapy — And the World’s Getting Worse» Хиллмана — она написана сначала в виде диалога Хиллмана и Вентуры, а потом в виде писем одного другому и обратно. Но они-то оба реальные люди! Хорошо им!

А мне с тех пор, как Ганди умер, и поговорить не с кем.

Не перестаю удивляться, насколько терапия — про свои внутренние драмы. Даже родители используются как куклы «покажи-где-тебя-жизнь-трогала».

(ранее)

Do you see what this means? It means that our history is secondary or contingent, and that the image in the heart is primary and essential. If our history is contingent and not the primary determinant, then the things that befall us in the course of time (which we call development) are various actualizations of the image, manifestations of it, and not causes of who we are. I am not caused by my history—my parents, my childhood and development. These are mirrors in which I may catch glimpses of my image.

James Hillman

Лысенький как-то шутил, что мой настоящий жанр — это подкаст, в котором я голый сижу в окружении девственниц и что-то им втираю.

Я всегда представлял эту картину примерно так:

(Автор фото, если верить интернету)

Голым я после этого снялся, осталось найти девственниц.

Это — zmeyevich.ru — кстати, отдельная история, и тоже про «моего читателя». Придворный астролог как-то сказала мне, мол, а сделай курс Таро. «Почему бы и нет?», — подумал я.

Курс примечателен тем, что я сижу по пояс голый. Я в таком виде обычно хожу по квартире, и мне даже в голову не пришло одеться для съемок. На моих устах — загадочная улыбка, которая обозначает «и что, вы всерьез слушаете курс по Таро, а я на самом деле его рассказываю?».

Вот к чему приводит отсутствие образа потребителя при создании продукта.

Внезапно курс стали покупать программисты, и я понял, что это курс реабилитации людей с техническим образованием, а вовсе не курс по Таро.

Со временем я решил от всего этого отмежеваться, потому что «психотерапевт со знанием Таро» звучит подозрительно, а вот «экзистенциальный терапевт» — совсем другое дело.

В качестве бонуса выяснил, что поначалу сложно говорить на камеру, но можно привыкнуть, а мой голос и внешний вид на видео не вызывает у меня при просмотре никаких негативных эмоций. Позитивных, впрочем, тоже.

Заметил — но и это к делу не относится — что женщин-авторов, или как теперь принято называть «авторок», в нашем шовинистическом мире часто представляют так, что сразу и не понятен пол. Вот, скажем, Дорцен Э. Ван (Deurzen E. van.).

Э — это Эмми.

Она — видная фигура британского отделения экзистенциальных терапевтов (оказывается, они еще и территориально делятся). Я у нее читал «Практическое экзистенциальное консультирование и психотерапия», ощущения смешанные.

Эта книга адресована, главным образом, консультантам и психотерапевтам, как тем, кто уже работает, так и тем, кто еще учится. В ней описана специфика метода работы с людьми, исходящего из экзистенциальной перспективы. Поскольку эта перспектива является не только терапевтической, но и философской, то книга, в этом широком смысле, будет интересна любому, кто интересуется изучением экзистенциальных данностей. Тем не менее, для нас главным является их практическое применение.

Философия-шмилософия, Хайдеггер-шмейдеггер, тут все понятно, что ничего не понятно, а что делать-то?

Книга дает четкий ответ, что же делать, вплоть до пошаговой инструкции. Но... но... это ведь только бихевиористы до такого опускаются!

Не ожидал, что даже экзистенциальную терапию можно свести к набору понятных инструкций. «На пятой сессии можно поговорить о Сартре».

Или, например, «быстро прогнал по четырем данностям бытия (по Ялому) — и свободен».

С другой стороны, к тому же вопросу о рамках и структуре — не так давно мне удалось примириться с классификациями людей, которые меня все это время раздражали. Классификации, а не люди.

Классификация раздражающих меня людей. «Люди: все». Ха! Ха!

Принцип, который я вывел для себя, звучит так: «Классификации надо знать, но не надо применять». Еще этот принцип звучит, как «звонок для учителя, а не для ученика».

В классификациях есть что-то demeaning. Хорошее слово, переводится, как «унижающее», а морфологически — «лишающее смысла» (de + mean).

Классификации помогают терапевту найти смысл в клиенте, но отсекают все лишнее, что в этот смысл не влезло. «Нарциссы так себя не ведут», например.

Так что знать их полезно и нужно «на всякий случай», но применять на живых людях не надо.

A similar thing happens when we accept or, as they say, internalize a diagnosis. A therapist convinced my friend Jean that her father suffers from narcissism, and since then she’s interpreted every exchange with the man, past and present, as narcissistic. He’s also my friend, and when, talking to her, I bring up aspects of him that are not clinically narcissistic, she either rejects them out of hand or gets grouchy. Another therapist has informed another friend that he’s a borderline personality, and now he’s interpreting everything through that lens and in the process forgetting, or at least discounting, what doesn’t fit. Again, the diagnoses act like computer viruses, changing and erasing memories.

You also see this in Twelve-Step groups; everything in one’s life is interpreted around alcoholism or eating or abuse, a kind of psychological monotheism, and what doesn’t suit the syndrome drops out of one’s consideration like a fall from grace.

James Hillman

С юнгианцами у меня трепетные отношения: что бы я ни подумал, они уже написали, как правило лучше и с бóльшим пафосом.

На этом, пожалуй, закончим с затянувшимся вступлением, и перейдем к конкретной теме.

В книге Дорцен Э. Ван меня внезапно порадовала идея о том, что даже если ты экзистенциальный терапевт, клиенту надо помочь разобраться с физическим миром.

Традиционно экзистенциальные измерения представляются в виде тройки, включающей физическое, социальное и личное измерения, которые как правило называются по-немецки Umwelt, Mitwelt и Eigenwelt (Бинсвангер, 1946, Босс, 1963). Бубер (1923), Ясперс (1931,1951) и Тилих (1952) вводят четвертое, духовное измерение, или Uberwelt; его нужно учитывать и прояснять (ван Дорцен-Смит, 1984). Перевод немецких терминов зависит от конкретного автора и его понимания того, какие концепты имелись в виду.

...

Физическое измерение (Umwelt) — измерение, которому принадлежит наше отношение к материальному миру вокруг нас, к природной среде. Оно представляет нашу реализацию в этом мире и наше отношение к фактическим ограничениям и вызовам, с которыми мы, таким образом, сталкиваемся.

Социальное измерение (Mitwelt) — ему принадлежит наше отношение к другим людям, которые вместе с нами живут в мире. Оно представляет нашу причастность к общественной сфере, где на наше поведение и восприятие влияют общественные нормы, социальные соглашения, и межличностные отношения, связанные с властью и подчинением.

Личное измерение (Eigenwelt) связано с нашим личным отношением к себе, которое возникает при самосознавании. Это наш собственный мир и он может включать в себя наше отношение к вещам, животным или людям, которых мы ощущаем частью себя.

Духовное измерение (Uberwelt) связано с нашими отношениями к верованиям, идеям, ценностям и принципам, согласно которым мы живем. Это измерение нашего целостного видения жизни и идеологической позиции, которое определяет, как мы действуем в других измерениях и как мы осмысливаем мир.

...

Так, регулирование жизни в природном измерении не решает все проблемы (да и ничто не решит), но оно часто бывает тем первым шагом, который мы делаем в направлении более полной оценки жизни во всех ее аспектах. Способность быть в согласии с природным миром — и с собственным телом, и с биологическим и физическим окружением вне его — есть непременное условие дальнейшего развития. Способность маневрировать между крайностями в этой сфере дает человеку наибольшую силу, которую только можно приобрести.

Физический мир — это то, как человек ест. Что спит. Чувствует ли свое тело. А чужое?

Второй год не могу написать нормальную заметку про тело. Эта тоже, похоже, не выйдет — судя по ужасному началу.

Человек к сожалению (и к счастью) очень зависит от физиологии.

К сожалению — потому, что «но я же мятежный дух и высокоразвитое существо, не могу же я быть раздраженный только потому, что не поел, это мелко!». Можешь.

К счастью — потому, что многие состояния можно снять или облегчить физиологически. Подышать, побегать, потрогать себя в разных местах, принять ванну, потанцевать, скушать вкусную еду.

Здесь, конечно, часто случается загвоздка, вида «не могу сказать, вкусная еда или нет, и чем одно отличается от другого».

Разрыв с собственным телом у многих колоссальный, и никакая экзистенциальная терапия тут не поможет. Поможет, например, телесная. Или йога. Или спорт.

Здесь, конечно, есть еще одна загвоздка — пока отношения с телом налаживаются, даже йога, спорт и правильное питание могут нанести много вреда, потому что человек начинает заниматься чем угодно (рекордами, достижениями, улучшениями и прочим фашизмом и насилием), но только не налаживанием отношений с телом. Танцы, наверное, лучший способ — там мало что можно себе испортить и если чего-то достигать, то большей осознанности тела, что нам как раз и нужно.

Мне кажется, многих людей действительно можно просто научить.

Я уже говорил, что в терапии невротиков популярен мотив «а что, можно было?». То есть, они даже что-то умеют сделать, но делать это нельзя. «Нельзя заботиться о себе», например.

Более несчастные люди имеют более сложные вопросы, например, «как заботиться о себе?». Их, наверное, можно научить.

Еще более несчастные — «что бы я ни делал, я не ощущаю заботу вообще».

В любом случае, начать с физиологии никогда не повредит, причем начать можно без терапевта (а с фитнес-тренером).

Каждый раз радуюсь, когда вижу, что человек решил «заняться собой» с тела. Может и терапия не понадобится.

Совершенно бесполезно решать какие-то духовные или психические вопросы, если человек спит по 4 часа в день.

Физиология сильнее нас, поэтому мы должны быть хитрее.

В любом случае, все эти разговоры неимоверно удручают, потому что нельзя словами передать ни опыт, ни ощущения.

Вот я могу сказать, что «надо относиться к телу, как к инструменту», но я ведь не знаю, как вы с инструментами обращаетесь. Может, они у вас ржавые. Или одноразовые. Или не ваши. Или руки у вас растут из жопы — и тут уже не до инструментов.

«Относиться к себе, как к ребенку — тоже». Может, вы детей бьете.

Любая отсылка на несуществующий опыт повисает в пустоте.

Поэтому терапия главным образом выглядит, как «дождаться, пока человек все поймет сам», но об этом — в следующих выпусках.